«Меня относили к представителям ЛГБТ-сообщества»
Владимир Калинин, 20 лет:

— В седьмом классе я впервые покрасил волосы. Столкнулся с осуждением одноклассников. Они перестали со мной общаться. Позже я поменял свой стиль. Это не было чем-то радикальным. Всё было в рамках школьной формы: брюки, рубашки, пуловеры. Просто не такие, как у всех. И тут началась реальная травля. Меня гнобили, оскорбляли, относили к представителям ЛГБТ. Складывалось впечатление, что вся школа настроилась против меня.

Период с седьмого по 11 классы был самым тяжёлым. Тогда я жил с пожилой бабушкой, пока мама работала в столице. Не было смелости защищать себя, а поддержки от родных или учителей не получал. Временами даже искал проблему в себе. Сейчас понял, что меня унижали ни за что.

После выпуска узнал, что многие парни из моей школы красят волосы. Было тяжело принять, что их никто за это не гнобит. Я из тех людей, в которых обида засела всерьёз и надолго. Моя психика травмирована. Одно знаю точно: из своего будущего ребёнка не позволю сделать такого же отброса, каким был я.

Новая игрушка 
Алиса Санаева, 19 лет: 

— Когда я была в восьмом классе, мы с семьёй переехали с Камчатки в пригород Белгорода. В сельской школе из весёлой девочки меня превратили в серую мышь, которая боялась сказать лишнее. Сначала за мной ухаживали пять парней. Когда я им отказала, то меня стали оскорблять, задирать, толкать в стену. Под толстовками регулярно скрывала от родителей синяки на коленях, запястьях и плечах. В меня плевали и кидали бумажки.

Основное правило выживания: «Никогда не жаловаться родителям, ведь они усугубят ситуацию». Не раз пыталась дать отпор, но тщетно. Классный руководитель считала, что я сама провоцирую одноклассников. Наверное, я была для неё «чужой», а они — её «родными» воспитанниками.

Я даже влюбилась в своего обидчика. Сейчас понимаю, что это был стокгольмский синдром, односторонняя симпатия между жертвой и агрессором. Поэтому долго терпела оскорбления и унижения. Дома каждый день плакала. После девятого класса я буквально сбежала из школы. Вслед посыпались угрозы.

В ссузе началась новая жизнь. Я сразу влилась в большую компанию, стала строить отношения. Однажды главный обидчик приехал в наш корпус на спортивные соревнования. Он шёл мне навстречу и готовился что-то сказать. Вдруг меня догнал мой парень и взял за руку. После этого обидчик сделал вид, что меня не знает. Я громко рассмеялась. В школе эта компания пыталась самоутвердиться за счёт унижения беззащитных. Думаю, к ним рано или поздно вернётся это зло. А я проделала над собой колоссальную работу и теперь дышу свободно.

Я была правильной девочкой 
Валерия Анциферова, 19 лет:  

— С пятого по девятый классы меня жёстко унижали одноклассники. Меня считали слишком правильной девочкой. После школы я шла домой читать книги, делать уроки и смотреть фильмы. Они же ходили курить за школу, пробовали спиртное, ходили в кальянные. Первые их агрессивные выпады в мою сторону — кусочки мокрой бумаги в лицо и жвачка в волосы.

Частенько находила шапку или шарф в вёдрах, которые уборщицы использовали для мытья пола. Спортивную форму кидали в унитаз, поэтому я часто пропускала физкультуру. Мне пытались поджечь волосы. Помню, как оставила в кабинете открытую упаковку школьного молока, затем вышла в коридор. Когда вернулась, почувствовала, что у напитка странный вкус: в него добавили жидкий клей.

Как-то раз я не выдержала и кинула в своих обидчиков стул. Они поняли, что перегнули палку. Травля прекратилась. Иногда очень хотелось получить поддержку от родителей. Но в те годы они были на грани расставания, а после развелись. Я думала, что им не до меня. Рассказала об унижениях уже после выпуска. Мама плакала, а папа винил во всём себя. Я боялась идти в вуз, вливаться в новый коллектив. Сейчас меня окружают прекрасные люди. Школа осталась в прошлом. Ни на кого не держу обиду. Мало кто из одноклассников в том возрасте осознавал, что есть хорошо, а что плохо.